Для нас крайне важным было не просто собрать пробы, но еще успеть выбрать из них свои группы, поскольку то, что мы выбирали живым, то зафиксировали так, как хотели, и увезли с собой. Немцам, в сущности, было все равно (если не считать образцы для биохимии) – все пробы все равно отправлялись в Германию. В целом, наши цели вписывались в цели экспедиции, отношение к материалу, который мы забирали, было вполне лояльное, никто не следил за тем, что мы берем – всё было основано на доверии. Сложностей в «дележке» материала тоже не было. На технику безопасности в этот раз немцы не «напирали» - можно было выйти на палубу без каски и в тапочках. «Фишкой» этого рейса была жесткая каталогизация всего собранного материала: каждому образцу (или образцам из одной группы) присваивался номер, данные о нем заносились в базу данных. Нам выдавали номера, которые мы должны были наклеивать на пробирки, и которые мы …иногда наклеивали.
Особо хочу отметить нетипичную для наших рейсов «беспогонную» атмосферу. В наши экспедиции в той или иной мере переносится сложившаяся «на берегу» субординация, и, понятное дело, ученые определенного ранга не будут выполнять черновую работу. Здесь же директор института и очень известный в своей области ученый (на фото он на коленках) таскал пробы-ящики, писал этикетки и т.д. наравне со всеми, при этом в общении был прост и открыт.
Немецкая аспирантка могла запросто сделать мне замечания, если я нарушил какие-то правила. Признаюсь, это несколько дезориентировало меня, тем более, что никто особо не интересовался, какого ранга ты специалист. Но мозги такая атмосфера прочищает хорошо.
