Не всё было так безмятежно, как может показаться. Славные страницы истории нашего научного флота остались в прошлом и сейчас на его часах минутная стрелка неумолимо движется к полночи, когда… Может быть неистребимая ржавчина наших судов – это всего лишь тонкая корочка будущей тыквы? Если так, то мы успели! Были ли сомнения? Начну с того, что судно вышло в понедельник – табуированный день для нашего флота. Далее было еще хуже: женщин повели на экскурсию в машинное отделение, в котором, как известно, царит абсолютный антифеминизм, ибо если женщины-капитаны есть, то женщин-стармехов не было, нет и не будет! Нарушив два столь глобальных запрета, мы вскоре начали расплачиваться по счетам. Первая неприятность – не работал MUC, о чем я уже писал. Box-corer тоже срабатывал далеко не всегда – четверть всех попытко была неудачной. У большой планктонной сетки дважды отрывался стакан. Кинули сетку Джеди, начали подымать и тут что-то случилось с подрулькой, судно дало полный ход – сетку порвало. Починили обе сетки – снова опустили большую на 3 км, но счетчик глубины на лебедке показал неверные данные – в итоге опустили на самое дно, черпанули ила, и сетку при поднятии порвало капитально. Думал «навсегда», но нашлись на судне умелые женские руки, которые сделали невозможное. Подрулька вообще «выжила» вопреки ожиданиям. В середине экспедиции, когда в море уже опустили трал, вдруг сломалась главная лебедка. Ночь, дождь, под водой 3 км троса с тралом – судно в дрейфе, т.к. двигатель заводить нельзя (трос может намотаться на винт), по прогнозам на нас идет циклон… Думали всё – придется рубить трос и идти домой, но… нашли поломанный подшипник, заменили и … ура! Редкий день обходился без каких-то поломок или происшествий. Апофеозом всего стала порча километра кабель-троса… - а это огромные убытки… Я не говорю о таких мелочах, как неадаптированные для работы с формалином помещения, отсутствие интернета, постоянная вибрация, которая затрудняла работу с оптикой и т.д. И это при еще свежих воспоминаниях о работе на немецкой «Sonna» в 2012 г. – плавучей гостиницей, где все работало как часы и не было ощущения, что ты на судне. Казалось бы сравнение не в пользу, но… Когда все работы завершились, я смог убедиться, что собрал для себя в 3-4 раза больше материала, чем в 2012 г. А материал просто уникальный – новые виды, роды и, по-видимому, даже семейства. В чем же секрет такого успеха? Явно не в том, что Курило-Камчатский желоб был беднее, а Охотское море – богаче. На мой взгляд, причины минимум три. Первая – отличный коллектив, просто суперский. О каждом (ну почти о каждом) в отдельности я бы мог написать много теплых слов, однако здесь это неуместно – ограничусь группой фотографией.
Иностранцы (немцы, испанка, англичанка и японец) работали замечательно, без малейших жалоб на непривычный быт, несвежие общественные туалеты и усталость (работы были круглосуточными – одно орудие лова подымали и тут же опускали другое). Конечно, был «классический» перекос в научном составе: с нашей стороны только двое сотрудников были без степени, у иностранцев, наоборот, только двое были с PhD. Ничего не поделаешь, европейские маститые ученые не любят ходить на наших судах, предпочитая посылать аспирантов и студентов. Но, честно говоря, это было даже к лучшему, т.к. практически не было конфликтов интересов. И, вероятно, поэтому не было никаких выпадов политического или антисексистского толка (золотое правило экспедиции: никаких разговоров о политике, деньгах и религии). Второе – судно, орудия лова и финансирование экспедиции было нашим. Никто не компостировал нам мозги длинными речами о том, что в мире кризис, мы должны отрабатывать деньги налогоплательщиков и т.д. Сначала робко, а потом и более убедительно я начал заявлять, что хотел бы заполучить материал по таким-то и таким-то группам. В немецком рейсе я не мог даже заикнуться, что хотел бы обработать материал по гастроподам, а здесь – не просто заикнулся, но и отвоевал заднежаберных у коллег из Мюнхена. Третье – вы удивитесь, но это наша русская безалаберность неопределенность. У немцев - сплошной Ordnung, жесткий протокол, которого нужно неукоснительно придерживаться. Иногда он просто вредит делу. У нас: а давайте кинем еще один бокскорер? А давайте не будем сразу фиксировать всё в формалине? Посмотрим, отберем животных и потом решим, что в чем фиксировать. Нам разрешалось то, о чем я не мог помыслить в немецком рейсе – как итог, я нашел много своих червяков, которых важно фиксировать определенным образом (кусочек на ДНК, кусочек на морфологию). Я не говорю о том, что мог брать и просматривать любых живых животных из трала на предмет интересующих меня симбионтов – в немецкой экспедиции я должен был отчитываться о всем, что взял, и что вернул. Но следующий глубоководный рейс по этой программе будет на немецком судне и там, конечно, не развернешься. Зато будут одноместные номера-каюты с индивидуальным санузлом, где можно очень даже развернуться!
